Самый первый жилищно-строительный кооператив в городе — заселенные в далеких 60-х два дома по ул. Октябрьской, 114 и ул. Пролетарской, 25. В обоих домах квартиры номер один расположены в последнем по счету подъезде. Ассоциация с порядком чтения в иврите напрашивается железная. Тем более, что дом изначально был заселен по преимуществу теми, кто в 70-90-х уехал за счастьем за три моря и даже за океан. О первом кооперативе города, следуя от квартиры к квартире, мы расспросили старожилов дома.
В поиске первых жильцов нам помогла бухгалтер ПЖСК № 1 Наталья Михайловна Бузуева. 20 лет она живет в своей квартире, купленной у эмигрантов. 4000 рублей за жилье по себестоимости и еще 10000 сверху — таковы были на тот момент рыночные цены. В книгах учета нашлось около дюжины квартир, которые до сих пор занимают первоначальные владельцы или их дети.
Лидия Михайловна Бородзич была одним из самых активных членов домоуправления, а в списке вступивших в кооператив шла под номером один. Строитель-проектировщик по образованию, она вспоминает, что за дом «приходилось бороться»: жильцы сами выбрали проект, настояли, чтобы дом был кирпичный, а не панельный. Место под строительство подыскивали очень долго и нашли-таки участок, где пришлось снести только один сарай. Впрочем, площадь двора вышла все равно меньше нормативной. Строительство было начато в 1963 и закончено в январе 1964 года. Тогда Октябрьская не была такой шумной улицей, а вид из окон украшал костел, еще не скрытый пристройкой.
В тот день, когда было решено пронумеровать квартиры, Лидия Михайловна на собрании жильцов не присутствовала, иначе сразу бы заметила странность. «А когда разобрались в ошибке, что-то такое повеяло… и решили ничего не менять».
Первые годы после заселения жильцы активно озеленяли двор. «У нас был очень деятельный первый председатель кооператива Владимир Ильич Коршаков. Он много сделал и во время строительства, и позже. Юдаль Аронович Биргер, Абрам Григорьевич Сальман, Арон Соломонович Симкин, Давид Мопсик, Лидия Григорьевна Острейко, Семен Нисонович Гуревич, Федор Сидорович Немченко, Борис Михайлович Рожанский — все эти люди, по воспоминаниям Лидии Михайловны, приложили старания, чтобы двор и дом были ухоженными и уютными для всех.
«В нашем доме жили учителя, музыканты, инженеры, врачи — такая публика. И дети у них были культурные, воспитанные, добрые, — вспоминает Людмила Николаевна Куклицкая (в девичестве Зюзина. — Прим. автора). — Когда мы въехали в этот дом, я училась в шестом классе. У меня сразу появилось много новых друзей: и девочек и мальчиков. После моего дружного детства так странно смотреть на нынешних детей, которые дерутся, обзывают друг друга…» Отец Людмилы Николаевны, которого нет уже полтора года, долгое время поддерживал связь с семьей Шапиро. К нему заходили гостившие в Бобруйске бывшие соседи Кацнельсоны, Фридманы — вспомнить то, чего уже больше нет…
В квартире на четвертом этаже живет Людмила Ивановна Сотникова. Сперва она жила в однокомнатной квартире. Первый взнос за однокомнатное жилище составлял около 1000 рублей. Позже семья Сотниковых перебралась в жилье посвободнее, в том же кооперативе.
«У нас не было никаких сплетен, — вспоминает пожилая женщина. — Все семьи были молодые, все друг другу помогали, особенно когда надо было присмотреть за детьми». Дочь Людмилы Ивановны Светлана о своем детстве вспоминает с теплотой. «Игрушек было мало, но игр — много. Играли в бадминтон, который был не у всех, крутили хулахупы, закапывали «секретики». «А еще дети устраивали концерты, — улыбается Людмила Ивановна, — расклеивали афиши по подъездам, приглашали всех желающих послушать».
Первый кооператив практически полностью состоял из еврейских семей, в общей массе было всего семь «русских. Прикинем: 7 из 96 — около 7 процентов. «В кооперативе жили Бечеры, Гунины, Нудели, Рондели… В нашем подъезде была врач-невропатолог Циля Хасановна Берон — она приходила на помощь всем своим соседям, кто ни просил», — вспоминает Людмила Ивановна.
Когда старые жильцы начали покидать дом, тем, кто оставался, было грустно их провожать. Впрочем, эмоций хватало и в семьях отъезжающих. Бывало, что глава семьи хотел уехать, а супруга — остаться. И наоборот. «Они уезжали с надеждой, — рассуждает пожилая женщина, — и никто не вернулся. Дочка нашла многих друзей детства в Интернете, все у них хорошо».
Надежда Васильевна Шеленговская — еще один коренной жилец дома — ностальгирует о культуре досуга. «Раньше во дворе были беседки. Музыкальные работники там собирались. Теперь не только беседок нет, даже и скамейки прибрали. Негде присесть, отдохнуть по дороге из магазина». Первый взнос за ее двухкомнатную составлял памятных 1980 рублей. «У меня отец погиб, муж-фронтовик был сирота, поэтому помощи ждать было неоткуда. А денег не хватало! Мы взяли тогда наши два трофейных дивандека из гобеленовой ткани, их муж из Германии привез, и понесли в комиссионку. Приемщик сразу их у нас мимо кассы за 40 рублей забрал…»
В хороших отношениях с соседями Надежда Васильевна ничего удивительного не видит. Не ругалась ни с кем: ни тогда, ни сейчас. Женщина очень благодарна своим соседкам, которые готовы прийти на помощь, если у нее отказывают ноги: принесут продукты, зайдут пообщаться.
Кто-то из бывших жильцов дома по Пролетарской, 25 — уже прадедушка детей, которые говорят по-английски, на идише… Других судьба занесла в Минск, Могилев — поближе к детям, к родне. Кого-то потянуло к корням — переехали в деревню. Но если те, кто остался, вспоминают про тех, кто уехал, так тепло — наверняка это чувство взаимно.
Анна ЛАПИЦКАЯ
Фото Федора ПРОКОПОВА
