«Воспоминания о Юрии Никифорове» – так называется персональная выставка работ, приуроченная к 70-летию бобруйского художника и открывшаяся в пятницу, 23 февраля, в Выставочном зале. Художника, без преувеличения, уникального и самобытного, его творчество – достояние и нашего города, и нашей республики.
Его главный принцип — «творчество ради творчества». У Никифорова нет грамот и специальных наград, нет звания академика, но есть работы, говорящие сами за себя. Есть друзья и близкие художника, которые в один голос твердят, как ленив он был. Не в творчестве, а в пробиваемости собственного творчества. Для него важен был сам процесс, само содержание, идея. Иногда Никифоров не заканчивал свои работы, рисовал на том, что попадалось под руку, пусть даже это оберточная бумага... Однажды такой кусок картона, тронутый его карандашом, купили за 200 рублей (тогда это было равносильно двум учительским зарплатам).
Он никогда не искал заказчиков, не опускался до той «бытовухи», которая мешает художнику заниматься творчеством. Он создавал свои картины. На них выплескивалась вся его внутренняя энергия – этот вулкан эмоций. Мороз по коже проходит от одного эскиза (он присутствует в экспозиции) его картины, на которой инквизиция сжигает Джордано Бруно.
Юрий Никифоров был очень сильным человеком, по-настоящему добрым (но не мягкотелым) и спокойным. Он никогда ничего не переделывал, не доделывал в своих работах и никогда не уделял одной картине больше недели. Словом, о Никифорове можно говорить много. Но больше, емче и лучше всего о нем скажут его картины. В них такое обилие действующих лиц, сюжетов, взятых из классической литературы и всемирной истории, и это лишь частичка всей его глубокой, бурлящей, космической души.
На открытии выставки многие едва сдерживали слезы. В том числе супруга ушедшего четыре года назад художника Наталья Платоновна: «Думать о том, что все-таки его нет, очень тяжело. Но счастье, что он был. Чем больше времени проходит, тем больше я понимаю, как мне повезло – прожить рядом 39 лет... Я не только любила его. Я его уважала и обожала. И никогда не чувствовала себя на втором плане. В том-то и дело, что мы не мешали друг другу. Я закончила иняз. У меня свой «пунктик»: я читаю английскую и испанскую литературу в подлинниках... Иногда я уставала от обилия всех тех людей, которые к нам приходили, и говорила мужу: Юра, ну зачем тебе все эти люди?! Он отвечал: мне незачем, а я им нужен».
Говорят, настоящий художник умирает только физически. Он продолжает жить рядом с нами в воспоминаниях и отзывах потомков, в своих картинах. В таком случае Юрию Никифорову должно быть весьма просторно в тех «апартаментах», которые он сам создал, в мыслях людей, которые его любили, уважали, прислушивались к его мнению и которые никогда не знали его лично, но увидели одну из многочисленных граней таланта художника в его картинах.
После Юрия Никифорова осталась такая глыба наследия, что «наследники» еще точно не знают, что с этой глыбой делать. А пока мы в раздумьях, преданная и после смерти мужа Наталья Платоновна бережно хранит его работы. Возможно, первый шаг навстречу верному решению помогут сделать отзывы-воспоминания бобруйских художников, органично вписавшиеся в фотоколлажи работ Юрия Никифорова, предваряющие экспозицию. Очень тронули слова бобруйского художника-авангардиста Тихона Абрамова: «Я потерял учителя, не найдя его. Но я научился у него учиться... По его работам».
Художник смотрит на мир иначе, чем обычные люди. Его задача не отобразить с документальной точностью лицо человека, а передать его характер, настроение (а для этого не всегда обязательно изображать именно лицо...). Юрий Никифоров владел этим умением в совершенстве. А творчество на границе живописи и графики определило его кисть, его лицо как автора.
Возможность еще раз насладиться творчеством Юрия Никифорова у бобруйчан есть в течение первого месяца весны. После экспозиция будет представлена могилевчанам.
Евгения КОРКИЯЙНЕН
Фото Федора ПРОКОПОВА
