В июне 2013 года Татьяна Дмитриевна Белогурова, бессменный директор детской школы искусств № 2 им. В. В. Оловникова в течение 36 лет, покидает свой пост и уходит на пенсию. За время работы она успела очень многое. Решительности, упорства, организаторских талантов, удачливости в конце концов — ей было не занимать. Поневоле задаешься вопросом — а возможно ли сделать что-то подобное в наше время? Татьяна Дмитриевна рассказала «Коммерческому» о профессиональном и личном.
Воркута — Мстиславль
Мой отец был инженером на мануфактурном комбинате в городе Иваново. Когда его сослали в Воркуту (Коми ССР), моя мама, как декабристка, поехала за ним. Там я и родилась 13 июня 1945 года.
Отец захотел, чтобы я играла на фортепиано. Мне исполнилось шесть лет, и папа нанял главного дирижера городского театра. А когда в городе открылась музыкальная школа, я пошла сразу во второй класс. Преподаватели у нас были выдающиеся: профессора Ленинградской, Саратовской, Московской консерваторий.
Родители собирались переехать из Воркуты в Ялту — купили там дом, но жизнь распорядилась иначе. У тетки, которая жила в Беларуси, умер муж, и она осталась без средств к существованию. Мама решила ей помочь, отправила отца, так он и познакомился с Беларусью. А тут подоспели следующие события: стариков-владельцев ялтинского дома сын не забрал в Киев, и они расторгли наш договор. Так мы отправились в Беларусь, случайно. В 1958 году переехали к тетке в Мстиславль, потом построили свой дом. Когда из Гродно в наш город приехала комиссия из музыкального училища, я прошла отбор и после девятого класса, в 1961 году, уехала учиться на отделение хорового дирижирования.
Через тернии замуж
Через год после поступления в музучилище я познакомилась с будущим мужем. Он сделал мне предложение спустя две недели после знакомства. Я сказала: мои родители не выдадут меня так рано! Я была девочка хорошенькая, может, побоялся, что уведут меня? Мне было семнадцать с половиной лет, когда нас расписали. И я после второго курса училища перевелась на заочное. Когда оканчивала, мне мой педагог сказал, что я должна идти в консерваторию. А у меня к тому моменту, через пять лет после свадьбы, появилась дочка. Ну какая консерватория? Поэтому я поступила в Ленинградский институт культуры, на заочное отделение хорового дирижирования. В 1967 году мы переехали в Бобруйск, но мужа перед этим долго не хотели отпускать с работы.
Работа первая моя
Переехав в Бобруйск, я начала искать работу — а ее нет, все занято. Про первую музыкальную школу говорили, что туда можно и не соваться, там одни евреи. Но неожиданно меня взяли на работу — без блата, учителем фортепиано и концертмейстером. Устроилась еще в детский дом на Пушкина и музыкальным руководителем в Дом офицеров в Киселевичах. Так все музыканты работают и работали! А муж стал заведующим отделением хирургии больницы имени В. О. Морзона, там проработал он 32 года. Сейчас Валентин Алексеевич на пенсии, заслуженный врач БССР.
В школе меня сразу поставили секретарем комсомольской организации. Я человек очень общественный, заводная, умею все организовать — такие вечера устраивала! Со временем меня выбрали секретарем комсомольской организации, затем председателем профсоюзного комитета, я вступила в партию. А когда в 1977 году нашего директора Юрия Сергеевича сняли, директора второй музыкальной назначили на его место, а меня направили руководить музыкальной школой № 2.
Школу строй
В недавно организованной второй школе было всего семь десятков учеников, все над ней смеялись. Посмотрела я на эти классы с печками и решила, что в таком здании работать не буду. В исполкоме сказала, что нельзя в таком здании учить детей, потому что это сарай. А мы учим детей музыке, и это должен быть храм искусства. Ответ был такой: денег нет, поезжайте в Министерство культуры, просите. Министр культуры, Юрий Михайлович Михневич, сказал мне: мы школы музыкальные не строим, обращайтесь в свой горисполком. Поможем только инструментами. Горисполком все-таки выделил для школы 200 тысяч рублей — это были, конечно, копейки. Но я не отступила, нашла проект в Новосибирске. Мне помог архитектор Владимир Павлович Галущенко, такой же энтузиаст, как я. Начали стройку, ее посетил министр, курирующий шинный комбинат, и дал нам миллион. Тогда к нам по-другому начали относиться. Анатолий Григорьевич Борозна, первый секретарь горкома партии, помог во всем — дубовые двери, дубовые окна, хрустальные люстры… По поводу школы я начала ходатайствовать в 1978 году, к строительству приступили в 1980-м. В 1982 году мы вселились в здание.
Именем Оловникова
Министерство культуры предложило назвать школу именем Владимира Владимировича Оловникова, нашего композитора, народного артиста. И я согласилась, естественно. В 1997 году вышел Указ Президента о присвоении школе имени Оловникова, одним из пунктов была установка памятника композитору возле школы.
С 1997 по 2001 год я билась, чтобы поставили бюст. Управление культуры облисполкома выделило деньги, работу выполнял скульптор Владимир Михайлович Летун. Бюст сделали — никто не хочет делать постамент. В итоге памятник два года простоял у Летуна в мастерской. А зачем он мне без постамента — чтобы его украли, как в театре, как в первой школе украли памятник Тикоцкому? Не мытьем, так катанием постамент был установлен, помогли президентские выборы — в школе как раз располагался избирательный участок.
Игорь Владимирович Оловников, сын композитора, известный органист и пианист, приехал на открытие памятника, так мы с ним познакомились. По нашей просьбе он стал курировать школу. Каждый год он дает у нас концерт и мастер-класс для школяров, которые готовятся к различным конкурсам.
О советском наследии
Если бы я в советское время не купила инструменты, то сейчас у нас ничего бы не было. 45 фортепиано в школе и 21 рояль, все советского периода. Они служат, но уже добиты до ручки. Потому что они очень дороги: фортепиано сейчас стоит 40 миллионов рублей.
Раньше мы имели право (и возможность) закупать инструменты самостоятельно. Теперь управление культуры Могилевского облисполкома занялось обеспечением музыкальных школ. В прошлом году нашей школе дали новые инструменты, причем очень дорогие: духовые инструменты и ударную установку… Сейчас нам обещают фортепиано, баян и аккордеон.
Музыка заставляет работать
Вот вам цифры: из поступивших в школу учащихся процентов 75 доучивается. В профильные учебные заведения поступают 30 процентов выпускников, это очень хороший показатель. Бывает, что дети для себя занимаются, а потом их озаряет — буду поступать в музыкальное училище…
Музыка очень развивает ребенка, заставляет работать. Тут, конечно, очень важна поддержка родителей, иначе учебы не будет. Дети не хотят трудиться сами, к тому же они очень загружены в общеобразовательной школе. Каждый педагог считает, что его предмет основной. Мне кажется, вся эта нагрузка надуманна. Я вспоминаю себя — мы бежали в нашу школу, а теперь школьники даже симулируют болезни, чтобы туда не ходить. Наши дети до пяти сидят в школе, после идут в музыкальную школу. И мало того: кто-то посещает еще и художественную школу, танцы. И в результате ребенок работает больше, чем взрослый человек.
О выходе на пенсию
Я уже работаю 12 лет после наступления пенсионного возраста. Ну сколько можно! Энергии полно и планов полно. Но, во-первых, муж один, постоянно спрашивает: «Ну когда ты уже уйдешь на пенсию». Во-вторых, подводит здоровье, очень ноги стали болеть. Я сделала все, что хотела. Хотела построить храм искусства — и построила его. Хотела создать трудоспособный, творческий коллектив — и сделала это. 50 больших классов, концертный зал с амфитеатром на 300 мест. В школе работают 69 педагогов и учатся почти 600 детей. На следующий год их будет еще больше.
Анна ЛАПИЦКАЯ
Фото Андрея ЖУРАВЛЁВА
