Я тут картину вчера надумал купить.
«Ах, Арбат, наш Арбат, Ты московскому не брат?»
Тем, кто прожил в Бобруйске более двадцати лет, может показаться, что «панель» на Социалке существовала всегда — столь привычно смотрится эта чугунная ограда, сплошь увешанная холстами в рамах. Но так, разумеется, было не всегда. Первые уличные художники появились под нашим небом в конце восьмидесятых годов прошлого века: тогда, вспыхнув на московском Арбате, мода на уличную живопись едва ли не со скоростью света разлеталась по необъятным просторам СССР.
Правда, сначала бобруйским Арбатом было совсем другое место — небольшой пятачок между зданием музея и рыбным магазином. Но потом отцы города решили сменить дислокацию живописцев. Что, впрочем, не слишком повлияло на доходы местных «малявиных».
Первопроходцами изобразительной целины многоразового использования считаются четыре человека: Александр Евгеньев, Олег Бородин, Евгений Русецкий и Вячеслав Викарный. О последнем ходят байки, что когда его спрашивали о цене картины, он бросался с рулеткой обмерять холст. Оказывается, на «панели» размер имеет значение. Но об этом чуть позже.
«Не мусольте гроши, дама, Тут и краски, тут и рама…»
Проходя мимо картин, ловлю себя на мысли: «Как все-таки изменилась за эти годы их тематика!» Если в конце восьмидесятых стоял сплошной Дали, в девяностых начался бум на Бориса Вальеджо, то теперь с холстов на меня глядят почти одни пейзажи да натюрморты. Может, это созвучие времени: все тише, все ниже, все больше сливаясь с ландшафтом?
«Наш вернисаж — самый лучший барометр покупательского спроса, — самонадеянно, но правдоподобно утверждает немолодой мужчина в очках, назвавшийся Олегом Петровичем. — Приходится подстраиваться. Вообще-то, на любую картину рано или поздно найдется покупатель… Но жизнь у нас такая, что лучше рано, чем поздно».
Жизнь уличных художников, вопреки рабоче-крестьянскому мнению, действительно маслом не кажется. Во всяком случае, не таким калорийным, как хотелось бы. «Возьмите, например, меня, — предлагает Татьяна Павлович, художница не только со стажем, но и со специальным образованием. — В феврале я хорошо продала несколько картин, и вышло у меня что-то около миллиона. Ну, а январь был полностью провальным — с горем пополам «нарисовалось» 360 тысяч. А ведь еще налоги уплатить надо — это минус 120 тысяч. Если весь мой годовой доход разбить по месяцам, то не так уж жирно и получится».
Цена картины на вернисаже, как я уже сказал, зависит от ее размеров. Никто, разумеется, с рулеткой на холст сегодня не бросается, но художники держат в уме стоимость затраченных при работе материалов и закладывают ее в продажную сумму. Плюс, разумеется, небольшой наварчик. Скажем, при мне какая-то семейная пара грузила в красный «Москвич» горный пейзаж размером с экран доброго телевизора. «За двести двадцать ушла», — похвалился дядя в очках.
— А вот эти маленькие у вас почем? — поинтересовалась аккуратная бабушка с внуком.
— Маленькие — по сорок-пятьдесят, — спикировал дядя в нижний ценовой эшелон. — Будете брать две, скину десяточку.
— Пойдем, Боренька, — потянула бабушка за руку зевающего внука.
«Шо вы ждёте? Мы вам с Мишам И не то еще напишем…»
Художественная ценность «панельных» картин — тема отдельная. Здесь лучше послушать, что говорят сами художники о своем творчестве. Юрия Бажанова можно назвать ветераном «панели». Иногда, вспомнив молодость, он выходит с картинами на музейный «пятачок». О «кухне» уличной живописи Юрий рассказывает, не смущаясь, и даже с юморком:
— Хорошей картины должно быть много, — шутит он. — Поэтому, если какой-то пейзаж «пошел в народ», уличные художники будут дублировать его и десять и двадцать раз. Иногда рука набивается так, что, кажется, с закрытыми глазами могу речку написать.
Где художники находят темы? Кто как. Иногда картины переписывают с журнальных фотографий, красивых открыток и даже с полотен известных мастеров. Юрий признается, что сам несколько раз «делал Левитана». Правда, «попса» типа шишкинских мишек или репинских бурлаков даже здесь не прокатывает.
Работа над плагиат-полотном может занять один вечер, а может и целую неделю — в зависимости от сложности сюжета, количества прописываемых деталей и, опять-таки, от размера холста. Некоторые художники работают «бригадным подрядом»: один «рисует», другой «разукрашивает».
Но бывают, конечно, минуты, когда тянет на самостоятельное творчество.
— Я, хоть и работаю сегодня сторожем, но картины начал писать еще в юности, — признается Юрий. — В свое время даже заочно окончил Московский институт имени Крупской по специальности «станковая живопись». У меня своих пейзажей немало. Вот, смотрите: это Березина, это Ольса… — Юра указывает перчаткой на извилистые голубые полосочки.
Действительно Ольса. А вон под тем дубочком мы прошлым летом…
«В Третьяковке не бывали? Вот вам Сычковские дали…»
В принципе, стать участником «вернисажа» может каждый желающий — хватило бы места — но обычно на Социалку в лучшие дни выходит восемь-десять художников. Сейчас весна, и в их рядах наблюдается оживление — весной картины продаются неплохо. А вот лето — сезон провальный: отпуска, дачи. Разве что День города да «Венок дружбы» выручают.
На вопрос, высок ли у бобруйчан художественный вкус, уличные живописцы отвечают уклончиво: иногда у нас покупают такое, что вся «панель» полчаса хохочет. Ну, да на вкус и цвет…
А картину я для товарища купил, да. Ту самую, где Ольса. Он теперь, глядя на нее, лето прошлое вспоминать начал…
Дмитрий РАСТАЕВ
Фото Федора ПРОКОПОВА
СЛОВО МАСТЕРА
А что думают о «художественной самодеятельности» профессионалы? С этим вопросом я обратился к председателю Бобруйского отделения Союза художников РБ Валерию Колтыгину. «Всерьез я их не воспринимаю, — говорит Валерий Аркадьевич. — Настоящий художник никогда не будет дублировать свою картину и уж тем более не станет переписывать ее с картины другого художника. Конечно, в таком большом городе, как наш, спрос на изобразительное искусство высок. Но удовлетворить его людям и вправду негде, кроме как на пресловутой «панели». Художественный салон закрылся еще в конце девяностых — из-за высоких налогов и арендной платы держать его стало нерентабельно. А ведь в Бобруйске много хороших профессиональных художников, чьими полотнами интересуются не только отечественные, но и зарубежные коллекционеры!» Впрочем, по словам Валерия Аркадьевича, это не только бобруйская болезнь — рынок изобразительного искусства сегодня по всей республике находится в состоянии, близком к нулевому.
