У каждого, кто пережил Великую Отечественную войну, свои воспоминания… Трагические события тех лет навсегда сохранились в памяти бобруйчанина Владимира Петровича Пинчука.

«До войны наша семья проживала в деревне Косаричи Глусского района. Отец Петр Данилович работал в колхозе, мать Анастасия Терентьевна вела домашнее хозяйство. В семье было трое детей: я, сестра Мария и старший брат Николай. В самом начале войны по заданию подпольного райкома партии отец ушел в партизанский отряд. Мама с нами осталась в деревне.

Однажды ранним осенним утром 1942-го в окно постучала соседка и предупредила, что к деревне приближается карательный отряд фашистов и полицаев. Мы с мамой быстро собрались и ушли в партизанский отряд.

Когда фашисты начали прочесывать лес, мужчинам удалось незаметно покинуть лагерь, в котором оставались женщины, старики и дети. На рассвете мы услышали выстрелы, лай немецких овчарок и немецкую речь. Помню, что мы с мамой прятались в дупле большого поваленного дерева. Но и там нас нашли немецкие овчарки. Под дулами автоматов фашисты собрали всех на поляне. Переводчик требовал сказать: где спрятались партизаны. Мама, стоя на коленях, молилась. К ее голове фашист приставил автомат. Дети громко плакали. Старики и женщины крестились. Старший немецкий офицер отвел дуло автомата от головы мамы, так как доказательств того, что мы члены партизанской семьи не было. В группе захвата не оказалось сельских полицаев…

Через несколько часов нас отвели в соседнюю деревню, где на ночь закрыли в большом сарае. Днем немцы накормили нас баландой из моркови и опилок, дали попить очень горький отвар из осиновых веток.

Во время раздачи баланды с криком «киндер швайн» фашист ударил меня кулаком в лицо. Мама подхватила меня и стала вытирать кровь. Вскоре нас в сопровождении полицаев и овчарок погнали пешком до Глуска, где посадили в машины, повезли в Бобруйск.

Всех детей и взрослых построили на плацу Бобруйской крепости, взрослых отделили. Переводчик стал задавать детям и подросткам один и тот же вопрос: «Ты болел желтухой или нет? Тех, кто болел, отводили в одну сторону, кто не болел — в другую, туда попали и мы с сестрой и братом, так как не знали, что в детстве болели желтухой. Это спасло нам жизнь. Нашу группу детей поместили в дом, где на пустом полу в центре помещения стояла посудина для туалета. Не кормили несколько дней, изредка давали пить воду. Как мы узнали позже, маму тогда вывезли в Чехословакию, где она работала до конца войны.

Через несколько дней всю нашу группу детей перевели в здание школы недалеко от рынка по улице Социалистической. Сколько было детей и подростков — я не помню. В каждом классе были нары, на которых спали дети.

Здание было огорожено высоким забором с колючей проволокой и охранялось. В наш класс часто приходил немец, усаживался на табуретку и на глазах у измученных и голодных детей медленно и степенно хлебал наваристый суп. Периодически он бросал крошечные хлебные кусочки в разные стороны комнаты, куда устремлялись голодные дети. Не всем доставались эти крохи… Детей старше восьми лет отвозили куда-то, где брали у них кровь, когда привозили обратно, многие долго лежали без сознания, некоторые умирали. Их место на нарах занимали другие, чаще всего это были дети из семей партизан. Кровь брали у моего брата Николая, у сестрички Марии…

Ближе к весне 1944 года часть охраны была убрана. Над городом все чаще и чаще стали пролетать советские самолеты. 27 июня усилилась бомбежка и в городе начались пожары. Этим воспользовались и мы, с тремя другими детьми убежали из здания школы. А через несколько минут услышали взрыв, в здание попала бомба.

После освобождения Бобруйска вернулся отец и перевез нас к своим родным в деревню, так как наш дом был сожжен. Позже мы переехали в Бобруйск. Вскоре из Чехословакии вернулась мама. А отец ушел на фронт и воевал до конца войны».

* * *

Владимир Петрович Пинчук работал буровым мастером в проектно-изыскательской экспедиции. В 1986 году оказался в самом центре Чернобыльской трагедии. Имеет удостоверение узника войны и ликвидатора аварии на ЧАЭС. В 55 лет ушел на пенсию по состоянию здоровья. Инвалид 2-й группы.

Юрий КНЯЗЕВ. Фото из архива семьи Пинчук, 1948 г.