Земля заволочицкая

ОТ ЕВСЕЯ – ЕВСЕЕВИЧИ, ОТ СИМОНА – СИМОНОВИЧИ

Наше первое знакомство с историей деревень Симоновичи, Заволочицы, а также близлежащих населенных пунктов состоялось еще год назад, когда бригада «КК» побывала на археологических раскопках в районе деревни Симоновичи, которые проводились под руководством Н. Н. Дубицкой, научного сотрудника Института истории Национальной академии наук Беларуси.

Бесспорно, что прошлое этих мест имеет прямое отношение к истории нашей Бобруйщины. Да и вообще насколько правильно говорить о каких-то границах, если деревни Симоновичи и Заволочицы расположены всего в каких-то сорока километрах от Бобруйска по слуцкому шоссе, которое, кстати, и разделяет эти населенные пункты. Издавна тамошние крестьяне везли на ярмарки в Бобруйск свой незамысловатый товар, а городковские гончары снабжали керамикой всю округу.

Заметим, что в прежние времена, а точнее с 1795 по 1924 годы, Городковская волость с деревнями Симоновичи, Заволочицы, Городок, Дворец и другими входила в состав двадцати двух волостей Бобруйского уезда.

Думается, немало связующих нитей можно найти, если углубиться во времена Великого Княжества Литовского и еще дальше, когда жили на территории нашего края племена дреговичей. Как утверждает археолог Н. И. Дубицкая, которая вот уже пятый сезон исследует древнее селище в районе деревни Симоновичи, постоянное проживание людей на этом месте начинается с конца второго века нашей эры. А самые ранние находки датируются эпохой неолита – бронзовым веком, концом третьего тысячелетия до нашей эры! Поистине с глубокой древности «обжитая» земля. На это указывают и названия близлежащих деревень: Городок (от «огороженное укрепление»), Дворец (чье-то владение).

Можно предложить интересную версию объяснения названия деревни Заволочицы. Как предполагает исследователь А. Немцов, в этих краях когда-то отважные купцы ходили водным путем по Березине, Свислочи и Птичи. Кое-где ладьи с товаром приходилось тянуть волоком, волочить. Отсюда и название Заволочиц, расположенных близ реки Птичь. Можно найти и другое, более современное, объяснение названию населенного пункта – поселение за волоками, наделами земли. Напомним вам «волочную померу» 1560 г. Устава Григория Воловича.

Названию деревни Симоновичи можно найти объяснение в старых легендах. Якобы еще в прошлом веке, когда велось строительство старой слуцкой дороги, а точнее Московско-Брестского или, по-другому, Брестско-Варшавского шоссе, начатое еще в 1848 году, бригады строителей встретились где-то поблизости от этих мест, а отличившимся десятникам по царскому повелению раздавались земли: Симону – Симоновичи, Евсею – Евсеевичи.

Как рассказывают старожилы, где-то в пятидесятых годах прошлого века Симон и положил начало Симоновичам. Как таковой деревни тогда не было, а жили Симон да его четыре сына. Симоновичей люди уважали. Всем своим четырем сыновьям со временем построил Симон по одинаковой избе. Один местный житель вспоминает, что во второй половине сороковых годов уже нашего века в середине деревни еще стояли старые избы Симоновых сыновей.

У Евсея в Евсеевичах было три сына. Один из них занимался выплавлением руды «з глею». Рядом с Евсеевичами есть и сегодня деревня Рудня. Возле Рудни место – «жужаль» , где раньше выбрасывали шлаки, отходы плавильного производства. А из добытого железа плуги, топоры, другой инвентарь делали. Было это в 60-х годах прошлого века.

ВО ВЛАДЕНИЯХ ГЕНЕРАЛА ЖИЛИНСКОГО

В конце века минувшего согласно «Указателю фабрик и заводов европейской России», где приводятся данные за 1879 год, имение Заволочицы принадлежало Антонине Степановне Жилинской, во владении которой был также винокуренный завод, на нем работали 7 человек, выпускался «спирт 400000 градусов». Не чета нашей сорокаградусной водке! Но разумнее предположить, что во второй половине прошлого века были другие обозначения крепости напитков.

Чтобы продолжить наш исторический экскурс, обратимся к изданию начала века. «Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей». В IX томе «Верхнее Поднепровье и Белоруссия (1905 г.) упоминаются «близ Московско-Брестского шоссе с. Симоновичи и Заволочицы. Имение при последнем селе принадлежало прежде Яксам-Быковским, а затем по женской линии перешло к инженеру генералу Жилинскому». Далее отмечается, что «в имении есть красивый дом, резиденция владельцев, с обширным фруктовым садом и оранжереей, а также винокуренный завод и мельница. Некогда здесь была католическая часовня». Из чего следует, что имение Заволочицы как таковое существовало, по крайней мере, с начала XIX века, до строительства Брестско-Варшавского шоссе и до первого дома, построенного десятником Симоном.

Итак, в конце прошлого – начале нынешнего века Заволочицы и все окрестные деревни принадлежали генералу Иосифу Ипполитовичу Жилинскому, в свое время за обширные владения названного «земельным магнатом».

Территория земель, принадлежащих Жилинскому, раз в пять-шесть превосходила по площади территорию нынешнего племсовхоза «Заволочицы», правление которого и сегодня располагается в старом панском особняке, построенном в четырнадцатом году.

Судя по «списку населенных мест Минской губернии» за 1909 год «окрестные деревни в начале века никак нельзя было назвать совсем захудалыми. Например, в самих Симоновичах было на ту пору 129 дворов, 917 жителей. Отмечается также один двор при почтовой станции и при шоссейной будке на Варшавской дороге, в коих двадцать жителей. В деревне Заволочицы проживали 163 жителя, в соседних Евсеевичах – 574. А в маленьком фольварке в Порщахе значатся восемь душ.

Однако генерал Жилинский прославился здесь, впрочем, как по всей России и за ее рубежом, вовсе не своими обширными владениями.

Известный русский геодезист И. И. Жилинский (20.04.1834 –1916 гг.) после окончания Петербургского института инженеров путей сообщения (1854 г.) в свое время занимался градусным измерением дуги параллели 52° северной широты, что на территории Беларуси приблизительно приходится на линию Брест – Пинск – Мозырь – Гомель. В книге «По северо-западу России» К. К. Случевского за 1897 год отмечается: несмотря на то, что «мысль об осушении Полесья вначале многим представлялась слишком смелаю ...даже неисполнимаю», «в 1872 году полковнику Жилинскому поручено произвести в Полесье необходимые изыскания». «С 1874 года по 1888 год оне заключались в устройстве канализационной сети общим протяжением в 2450 верст (орфография сохранена). Подведение итогов мелиорации края Жилинский изложил в «Очерках работ западной экспедиции по осушению болот (1873-1898 г.)».

Позднее под руководством Жилинского проводится осушение заболоченных земель Московской, Рязанской и Владимирской губерний. А также И. И. Жилинский принимал участие в проведении астрономо-геодезических работ за границей.

До «заграницы», конечно, далеко, а нам интересен тот факт, что «осушительные работы велись на территории Бобруйского уезда». Осушение земель во владениях Жилинского продолжалось и в начале нынешнего века. Работники спецсовхоза уже в наше время не раз натыкались на дубовые трубы столетней мелиоративной системы. По свидетельству очевидцев, эти трубы запросто могли бы функционировать и сегодня, а вот системы, проложенные всего лишь какой-то десяток лет назад, полностью пришли в негодность...

Отметим, что во времена Жилинского все строилось и работало, как говорится, на славу. В 1889 году построено новое здание спиртзавода, которое, кстати, сохранилось и служит для нужд производства спирта и по сегодняшний день. К четырнадцатому году основная часть земель Жилинским была распродана, а само имение выкуплено бывшими арендаторами Гатовскими, к ним же переходит и спиртовой завод. Этот завод мы находим в «списке бездействующих фабрично-заводских предприятий Минской губернии» за 1915 год. Как видим, у новых владельцев дела уже не шли так успешно, как у их предшественника.

БЫВАЛ ЛИ ЗДЕСЬ ДЗЕРЖИНСКИЙ?

От имения Заволочицы цепочка связующих нитей тянется и еще к одной известной фигуре – Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому. В начале нынешнего века некоторое время в имении работал экономом (управляющим) Гедымин Булгак, жена которого Альдона и приходилась старшей сестрой Ф. Э. Дзержинскому. Эти сведения подтвердили и сотрудники Ивенецкого государственного музея им, Ф. Э. Дзержинского. Сохранился снимок одного из сыновей Альдоны (предположительно Рудольфа), сделанный в начале века в «фотографии Козлина» в Бобруйске.

Пока остается невыясненным, бывал ли Феликс Дзержинский у сестры в Заволочицах. Но, несомненно, что именно из заволочицкого имения известный революционер получал регулярно письма, поддерживающие, укрепляющие его дух и силы.

«Милая Альдона, – обращается Дзержинский к своей сестре, находясь в Варшавской тюрьме. – Ты мне даешь столько тепла и сердечности, что, когда мне становится грустно, я обращаюсь к тебе: твои слова, такие простые, искренние и сердечные, успокаивают мою грусть. Я тебе за это очень благодарен. Моя жизнь была бы слишком тяжелой, если бы не было столько сердец, меня любящих. А твое сердце тем более мне дорого, что оно меня сближает с моим прошлым, далеким, но заманчивым, с моим детством... Поэтому я всегда обращаюсь к тебе и никогда еще не разочаровался в этом».

Есть еще одна возможность узнать новое об Альдоне и Феликсе Дзержинском: нам удалось получить через С. Б. Хацкевич, жену доктора исторических наук А. Ф. Хацкевича, ныне покойного, лондонский адрес Анжея Лешека Дзержинского, внука Игнатия Дзержинского – брата Феликса Эдмундовича. Поэтому на страницах «КК» мы, вероятно, еще вернемся к этой теме.

ИЗ РАССКАЗОВ СТАРОЖИЛОВ

Пожалуй, никто другой в Симоновичах, Заволочицах и окрестных деревнях не знает столько об истории этих мест, как Николай Петрович Булавацкий. Многое о прошлом края узнал он из рассказов своего дядьки Василия Ивановича Булавацкого да от бабушки Жлобич Макрены, родившейся в этих местах еще в семидесятых годах прошлого века. По рассказам бабушки, были в старину окрест места глухие. Поэтому и назвали их ...Глуша, Глуск.

Как рассказывали Николаю Петровичу старики, семья генерала Жилинского жила постоянно в Пинске. В эти края Жилинский приезжал не часто, но местные жители его любили. Не забывал пан привезти с собой гостинцы, подарки. Останавливался частенько в своем имении во Дворце. Сегодня там усадьбы не сохранилось. Остались только конюшни.

Дядька Василий помнил, как Жилинский собрал мужиков во Дворце и объявил им, что будет продавать землю. А чтобы земли свои сбыть, Жилинский их осушал, строил каналы. Те каналы строить ходили и деды Булавацкого. Шесть метров канала выкопать и разровнять – платили 20 копеек. Можно было брать золотом, можно – деньгами бумажными. Продавались те земли за 115 рублей десятина. Продавался и лес.

Один купец приобрел у Жилинского много леса. Его заготавливали, рубили да резали, считали аршинами. Был там лес старый да толстый. Позже построили люди на том месте хутора, а название так и осталось – Толстый Лес. Строил Жилинский на болоте два моста, название хутору – Мосты. С тех дедовских времен и пошли называться урочища Мачковщина, Цимбалы, Гребли, Татарин, Шпаковщина, Ивановщина. Почему Цимбалы? Раньше, чтобы с хутора на хутор перебраться, клали на болоте жердки. Едешь по ним на быках, как по цимбалам... Урочище Татарин – татарин какой-то земли покупал. Мильоновщина – купил у Жилинского земли его же управляющий, то ли Милон, то ли Мильон, говорили, вороватый мужик был, денег на службе и «прикрал». Мачковщина – владение Мачковского. На Тямшевом поле, когда по кладкам ночью через болото пробирались, кричали друг другу «цем» (темь), а в ответ – «ша». Так по лагам и шли. На Тямше как было болото сотни лет назад, так и сегодня земля не балует, хоть канал и проложили.

И в этом году, сетует Н. П. Булавацкий, опять все на огородах вымокло.

Пан Дороган жил раньше в Доро-ганово, пан Корытнянский – в Ко-рытном, в Глуше – пан Зубов, пан Земский – в Радутичах, когда-то был там военный редут (возможно, события 1812 года). Те паны беднейшие за Жилинского были. Когда Жилинский приезжал, все паны к нему съезжались: чай пили, в карты играли. Как-то проиграл Жилинский пану Паребскому кусок земли под нынешними Калесами.

Был и другой случай. Служил у пана Парбеского Царик Иван Иванович с Борисовщины. Придворным шутом он был: шутки шутил, голос красивый имел, песни пел да, одним словом, гостей развлекал. Ему Жилинский на именинах Паребского за те развлечения и подарил земли. И сейчас Цариков хутор есть. А всю эту историю Николаю Петровичу Булавацкому сам Иван Иванович, помнится, в сорок восьмом году и рассказал.

И ЖЕНУ В КАРТЫ ПРОИГРАЛ

Еще одна любопытная история, связанная с одной из трех дочерей генерала. Звали ее Софья. Дружил с ней глушанский пан Зубов. Но как дядька Василий Булавацкий рассказывал, к Зубову не сильно Жилинский благоволил. Был тот пан Зубов большой гуляка и любитель выпить, в карты сыграть. Говорили, завел Зубов Софью в церковь принуждением, чуть ли не под пистолетом – обвенчались. Жилинский – на все воля Божья – смирился. Жили молодые с матерью Зубова в Глуше, та слепая была. К Зубову часто паничи со всей округи собирались, в карты до утра играли. Проиграл Зубов в карты все свое состояние. Жена его, Софья, и говорит: «Проиграл все –  жить не на что. Осталось только меня заложить...» Он ее в карты и закладывает. Проиграл и жену. Как съехала она с теми паничами перед революцией, так неизвестно где и делась. Может быть, сама того и хотела? Подсказала мужу себя заложить...

Пан Зубов как совсем «ашурыўся», тоже съехал куда-то. Осталась мать его слепая. После революции дали ей хату в Городке, местный доктор ее «доглядал». А церковь та, где пан Зубов с Софьей Жилинской венчались, и сейчас стоит в Городке.

Как говорится, много воды с тех пор утекло... Только как начал когда-то Жилинский прокладывать дорогу от Евсеевичей к пану Дорогану через Земщину, построить не успел, так на том и осталось.

МЕСТНЫЙ МУЗЕЙ ОБВОРОВЫВАЛИ ТРИ РАЗА

Этот рассказ был бы неполным без посещения местного краеведческого музея, разместившегося в здании Заволочицкого дома культуры. На протяжении многих лет местные школьники под руководством учителя истории В. И. Атливанчика, а затем 3. С. Дорошко по крохам собирали материалы об истории своего края. Существенную помощь в организации музея в свое время оказали бывший директор племсовхоза Л. К. Картель, а также председатель профсоюзной организации хозяйства К. А. Красковский, ныне покойный.

В небольших Заволочицах не составило труда разыскать Зинаиду Степановну Дорошко, которая сразу же согласилась показать нам музей. Первый из залов музея встретил нас абсолютно пустыми витринами. Как объяснила Зинаида Степановна, ранее представленные здесь экспонаты (вышитые рушники, покрывала, белорусские «сукенкi i спаднiцы») ...уехали «на Польшу».

Такая же участь постигла ордена и медали, сувениры, хрустальные вазы, подаренные музею, и многое другое. Оказывается, за пятнадцать лет существования заволочицкого музея его обворовывали уже три

раза! Но и оставшиеся экспонаты свидетельствуют о большой краеведческой работе, проделанной школьниками.

В окрестных деревнях жители помнят имена своих земляков, тех, кто сражался с врагами в годы Великой Отечественной войны: дважды Героя Советского Союза С. Ф. Шутова, автора мемуаров «Красные стрелы», Героя Советского Союза У. А. Рыбака, бывшего директора спиртзавода П. А. Пилипенко и многих других. С. Дорошко рассказывает, что в самом начале войны, 27 июня, близ Симоновичей шли жестокие бои: остатки кавалерийской бригады сопротивлялись наступающим на Бобруйск немцам. Кони... против танков... Сегодня на окраине Симоновичей на братской могиле стоит памятник погибшим. К сожалению, фамилии героев так и остались неизвестными. Кавалеристы, кто уцелел, скрылись в местных лесах.

Хранятся в музее материалы и о партизанах 99-й партизанской бригады им. Гуляева, сражавшейся на территории «треугольника»: Осиповичи –  Бобруйск – Октябрьский.

В Симоновичах и Заволочицах стоят памятники односельчанам, которые так и не вернулись домой с войны.

Трагична судьба деревень Порщаха, Белые, Мосты, Осы-Калесы, Толстый Лес, сожженных вместе с жителями. В годы войны погибли в огне 1137 человек, из них 56 – дети. Как

свидетельствуют материалы музея, 418 жителей окрестных деревень погибли на фронтах Великой Отечественной и в партизанских отрядах, 52 расстреляны фашистами, 10 замучены в гестапо.

ПОВТОРИЛИ СУДЬБУ ХАТЫНИ

О страшном времени военного лихолетья вспоминает Николай Петрович Булавацкий.

«Родом я из Осы-Калесы... что сожгли немцы 20 января 1943 года... Шел мне тогда одиннадцатый год... Партизаны деревенским сказали, что будет карательная операция немцев. Все с деревни в лес и пошли. Представляете, как в январе на морозе с малыми детьми... А тогда малых детей на деревне было куда больше, чем теперь. Со мной шли мама да две сестры. Одна на четыре года, другая на шесть лет меня младше... Детей несли на плечах. Несли одеяла, подушки, все, сколько можно унести. Так и сидели в лесу всем селом. Костер разжечь боялись, а вдруг «рама» сверху заметит, бомбить станут. Перемерзли все сильно. Ночью особенно. Стояли тогда крещенские морозы. Снег – глубокий. Сутки прожили. На другие сутки пошли мужики обстановку проверять, посмотрели – тишина. Думали, на ночь немцы в деревню не поедут. Хотели хоть детей согреть. Г рудных детей много было. Их на снегу не перепеленаешь... Так и решили – идти в деревню. Моя мать девочек забрала с собой. Мне говорит: «Ты старший, можешь еще в лесу потерпеть, оставайся». Пришли люди в деревню. А их – в оцепление. Наша бабушка тогда с нами в лес не ходила. Палила в печи, ждала. Думала: вернутся свои, покормить, попоить. Была и рада, что внучек мать привела... В хату немцы пришли. Мать забрали, дали ей корову – в Германию гнать. Бабушке – кош с курами. Детей в хате оставили одних. На улице бабушка с мамой стали сильно проситься: дети малые в хате, надо их покормить. Немец тогда забрал у бабушки кош с курами, дал ей пинка: иди домой. Бабушка и довольная, что домой вернулась. Сразу детей кормить. В хате тогда детей много собралось, других хат, чтоб печка топилась, не было. Ведь люди в лес все уходили. Было у нас: две сестры моих меньших, два соседских мальчика, с соседней деревни девочка, еще две девочки...

Зашел немец, выстрелил в бабушку, всех пострелял, как по тарелочкам... На печи сидели дети постарше: девочка и мальчик. Немец в девочку выстрелил. Она, убитая, придавила телом парня, а его пуля не зацепила, только одежду пробила. Лежал хлопец придавленный.

Немец штыком матрацы порезал. Были матрацы до войны соломенные, солому раскидал. Сундуки раскрыл. Что можно было найти? Потом дом подожгли...

Тот мальчик, что пуля не зацепила, живой остался. Когда все стало гореть, он – к дверям. Потом закопался в сено за сараем. Переждал там, пока сено не стало гореть. Немцы, когда вся деревня уже горела, оцепление сняли, собрались толпой. Хлопец и прибежал к нам в лес. Звали его Николай Шимчик, по отчеству Иосифович. Было ему тогда лет четырнадцать. И все же... за три дня до освобождения наших мест в 1944 году его немцы взяли, схватили прямо тут, на дороге. Как забрали в крепость в Бобруйск ...так и сгинул.

Нашу деревню Осы-Калесы так после войны назвали. А до войны были хутора Осы, где наша семья жила. А километра за два от нас – хутор Калесы. Селились арендаторы «каля Осы». Так вот, в Калесах немцы людей живьем пожгли. Кричали страшно. Наших в хате хоть гад пострелял...

А в Калесах... кто хотел, когда хаты горели, бежать, из автоматов, пулеметов расстреливали. И все же одна женщина спаслась, руку ей прострелили, в сторону отползла, осталась жить.

До войны только в Осах-Калесах жили около сорока семей, человек двести. А остались в живых из сожженных деревень (Мосты, Толстый Лес, Осы-Калесы) всего двадцать два человека. В землянках жили.

Мать моя Антонина Наумовна Булавацкая тогда от немцев сбежала. Когда возвращалась, видела, немцы деревни жгут, никого живым не оставляют. Думала, и меня в лесу по следам нашли. Считала, что все мы погибли... А потом меня разыскала».

ЗДЕСЬ ВСЕГДА ЖИЛИ ЛЮДИ, К ЛЮБОМУ ДЕЛУ СПОСОБНЫЕ

В послевоенные годы Николай Петрович Булавацкий так и остался жить в родных местах, несмотря на то, что многие деревни стали считаться неперспективными и многие его сверстники, хлопцы и девчата, уехали искать лучшей доли. Николай Петрович построил свой дом в Симоновичах, на Тямшевом поле. Вырастил троих детей.

Сегодня Н. П. Булавацкий трудится в местном лесничестве. В прежние годы работал лесничим, когда подошел пенсионный возраст, перешел на должность мастера цеха по переработке древесины. Николай Петрович шутит: «Как остался в лесу в январе coрок третьего, так до сих пор из него и не выхожу».

Хотел Николай Петрович, будучи лесничим уже в наше время ту дорогу, что начинал Жилинский, на деньги лесничества достроить. Ведь лес с тех болот вывозить крайне несподручно, дорога бы и пригодилась. Да министр лесного хозяйства денег не дал, мол, средств не хватает. Коротки руки, как шутит Н. П. Булавацкий, Жилинскому достроить не удалось, не вышло дело и у него.

В старые времена, рассказывает Николай Петрович, мастера были хорошие, любую работу делали на совесть. Нашел как-то Николай Петрович в выброшенном хламе старые рессоры.

На них – круглый штемпель: двуглавый орел, дата – 1798 год и надпись – Мохов. Слышал Николай Петрович про знаменитые моховские заводы на Урале. Двести лет рессорам, а

приладил себе на бричку (повозку), так и сегодня всюду на тех рессорах ездит: и на работу в лесничество, и лес объехать, и в гости. Его друзья на свои телеги ставили рессоры нынешние – вскорости у всех ломаются, а моховские – прогнутся до низу, а везут...

То ли диво... Если уж про старых мастеров говорить... Муж одной работницы из лесничества как-то на поле каменный топор нашел... Аккуратненький такой, внутри – отверстие, словно как на станке выточенное. Передали топор археологам, оказалось, находка уникальная. Тем топором древний человек еще в каменном веке на симоновичских землях пользовался.

Вообще-то, считает И. П. Булавацкий, в этих краях всегда жили люди толковые, умные, к любому делу «сподручные». Один местный житель, Зубец Владимир Владимирович, в Минске выучился, доктором наук стал. Знает Николай Петрович и Владимира Федоровича Романовского, председателя Бобруйского горисполкома. Его отец, Федор Павлович Романовский, в Симоновичах родился, вырос, работал бухгалтером в местном колхозе. Уважаемым человеком был. Помнят здесь и его мать, Надежду Федоровну. Здесь, в Симоновичах, родился и мэр Бобруйска.

Теперь Симоновичи и Заволочицы, сетует Николай Петрович, не те, что раньше были. Нет рождаемости. Есть вымираемость. Когда Булавацкий отслужил в армии, в Симоновичах 420 хозяйств было. А сейчас... на всю деревню пять-семь человек трудоспособных. Вот и свои дети, дочка и два сына, тоже в города подались. Только-то и радости, что внуков на каникулах привезут. Да и где молодым работать? Школа, лесничество, спиртзавод, фермы – да и все.

Время, конечно, идет. На календаре – конец двадцатого века. Видели мы двухэтажные коттеджи на центральной усадьбе совхоза. Видели рядом с коттеджем и женщину с ведрами у колонки. Кто знает, почему на селе воду на этажи не подают?

На обратном пути заехали мы в правление племсовхоза «Заволочицы», бывший помещичий дом. Наслушавшись рассказов старожилов, нетрудно представить, как когда-то пила барыня чай на балконе, высматривала экипажи, подъезжающие по дубовой аллее, по мостику через прудок с лебедями... прямо к барскому дому. Рассказывали нам, что на парадном крыльце старого особняка встречали гостей в прежние времена каменные львы... Нынче у бывшего парадного крыльца, бывает, пасутся летом овцы. Зарос травой панский двор. А в самом доме о прошлом напоминает лишь старинный камин в бухгалтерии, используемый как полки для цветов и финансовых отчетов.

Побывали мы и в местном сельсовете, чтобы уточнить количество жителей деревень. Как нам стало известно, на его территории насчитывается шестнадцать деревень, проживают в них 2190 человек. В Симоновичах – 290 человек, Заволочицах – 686, Евсеевичах – 92, что намного меньше, чем во времена генерала Жилинского.

В Заволочицком сельсовете взгляд невольно остановился на шикарном ковровом покрытии: от самого порога и по всем кабинетам. Как объяснила секретарь, еще в начале года здесь проводился областной семинар. К нему и готовились.

Хороши паласы в сельсовете! Только что-то не видно на деревенских улицах иномарок. Кроме председательской «Волги», проедет разве что бричка на моховских рессорах. По-прежнему уезжает молодежь из «неперспективных» деревень. И внуки Булавацкого, школьники Настя и Сережа, с которыми мы познакомились накануне, приедут к деду только на каникулах. Пока их родители ютятся в бобруйском общежитии, но скоро построят свой дом, поближе к Бобруйску в Дедново, но ...не в Симоновичах.

Галина ЧИРУК

В подготовке материала использованы сведения и документы из архива Бобруйского краеведческого музея.