Эту историю вполне можно назвать чудесной. Историю возвращения в чигиринский храм старинной иконы святых мучениц Екатерины, Варвары и Параскевы. Но прежде хотелось бы рассказать о событиях последних лет, имеющих непосредственное к ней отношение.
Два с половиной года назад бобруйчанин Вадим, интересующийся старинными вещами, приобрел у пожилой женщины, проживающей в одной из деревень Кировского района, старинною икону трех святых. По словам женщины, эта икона находилась когда-то в старом чигиринском храме, сожженном фашистами в годы Великой Отечественной войны. Женщина рассказала, что к ней икона попала через многие руки, сохранявшие ее на протяжении долгого времени. Как икона из сожженного храма могла уцелеть — до недавнего времени оставалось загадкой… Как не было и полной уверенности в том, что эта икона — действительно из чигиринской церкви. Все эти вопросы разрешились во время нашей недавней поездки в Чигиринку.
Впрочем, не будем забегать вперед, а расскажем обо всем по порядку. Оказалось, что к возвращению иконы в родной храм имеет отношение фотокорреспондент «Коммерческого курьера» Федор Прокопов. Бобруйск, как любят говорить бобруйчане, город маленький. Федор Прокопов был знаком с любителем старины Вадимом, от него он и узнал о старинной иконе. И когда в июле нынешнего года в Чигиринке снова открылся храм Рождества Пресвятой Богородицы, у Федора Сергеевича появилась мечта вернуть икону в храм. С этой идеей он и обратился к Вадиму. Вадим — человек тоже не без Бога в душе, узнав о вновь открывшейся в Чигиринке церкви, сам пожелал передать икону в дар храму.
Это торжественное событие состоялось 4 декабря в новой временной церкви Рождества Пресвятой Богородицы после завершения воскресного богослужения — Вадим вернул икону в храм. Его благодарил иерей Дмитрий Первий, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы. Пожилые прихожанки, собравшиеся на службу из всех окрестных деревень, от всего сердца говорили «спасибо» и желали «долгие лета». Так завершилась эта чудесная история.
А ее начало переплетается с прошлым древнего селения Чигиринка, восходит к «незапамятным временам». Об этом нам рассказал отец Дмитрий по дороге в Чигиринку. В XIV–XVI веках Чигиринка являлась приписным владением древнего Киево-Печерского монастыря, была духовным придатком Киевской обители. Здесь с давних времен упоминался мужской Рождество-Богородичный монастырь. Сохранились сведения, что монастырю неоднократно жертвовали средства известные магнаты Сапеги.
— При монастырском подворье в Чигиринке была мельница. Возможно, украинское слово «чигирь» — водоподъемное колесо — и послужило для названия населенного пункта, — высказывает свое предположение отец Дмитрий.
Из рассказов старожилов он узнал, что храм был закрыт в предвоенные годы, при немцах на какое-то время открыт и сожжен фашистами вместе со всей деревней в 42-м. В Национальном историческом архиве Беларуси отцу Дмитрию удалось найти сведения о тех событиях. Карательная операция по сожжению двух соседних деревень, Борки и Чигиринка, проводилась 15 июня 1942 года подразделением III рейха — 658-й карательным батальоном под руководством штурмбанфюрера Отто Дерливангера. Известно, что Отто Дерливангер еще с 30-х годов подбирал в свою команду исключительно уголовников, осужденных за убийство, для которых не было моральных границ… В июне 42-го в деревне Борки они расстреляли 1800 человек… Жителям Чигиринки удалось спастись только потому, что все заранее ушли в лес. А оставленные жителями хаты и церковь были сожжены…
Новый временный Рождество-Богородичный храм расположился неподалеку от того места, где когда-то стоял его предшественник. На возвышенности, где прежде была сожженная фашистами деревянная церковь, теперь находится здание почты, построенное в советские годы. Здание почты, кстати, закрытое, не используемое, окружают столетние липы, пережившие старую церковь…
А в новом храме возрождается духовная жизнь.
— Летом церковь была домовым храмом воспитанников бобруйской школы-интерната для детей-сирот. На втором этаже здания жили дети, в помещении церкви на первом этаже служили литургию, — отец Дмитрий начинает наше знакомство с храмом. — А вот здесь со временем с помощью Божьей поднимется новое здание — храма Пресвятой Богородицы, для которого уже заложен фундамент. Неподалеку планируем построить летние домики для детского лагеря.
В церкви основное наше внимание — вернувшейся иконе трех великомучениц.
— Икона посвящена трем святым девственницам, изображенным с распущенными волосами как ангелы непорочности и чистоты, — объясняет отец Дмитрий. — Варвара, Екатерина и Параскева уверовали в Христа в молодом возрасте. Екатерина на иконе слева, Варвара по канонам всегда изображается с чашей в руках, Параскева — в красном одеянии. Девушки покровительствуют всем, кто просит у них семейного благополучия, помогают невестам найти своих суженых… По всей видимости, время создания иконы — XIX век, ощущается русская иконописная школа. Явно писана икона не в Минске и не в Бобруйске, возможно — в иконописной мастерской Санкт-Петербурга.
Мы рассматриваем потемневшие от времени масляные краски, ровным слоем искусно нанесенные мастером на грунтованную доску. Кое-где на иконе заметны незначительные повреждения, царапины. Земной путь ее не был легким… Деревянный киот не сохранился. На задней стороне иконы отец Дмитрий показывает нам так называемый клин, неотъемлемый элемент старинных храмовых икон.
— Икона — это окно в мир духовный, — обращается к нам отец Дмитрий. — Милостью Божией Вадим и Федор проявили милосердие, вернули икону в храм.
Каждый просит у заступниц о своем… Делаем снимок на память и отправляемся на поиски местных старожилов, которые могли бы рассказать о прежней церкви.
Светлана Александровна Костюкевич знает о той церкви в основном по рассказам отца. О том, как в советские годы местный комсомолец снимал с церковного купола крест. Вынесли коммунисты из храма все иконы, чтобы сжечь. Знает Светлана Александровна, что в годы войны в церкви шла служба. Подробнее об истории старой церкви она советует расспросить Валентину Ивановну Старостову.
Восьмидесятидвухлетняя Валентина Ивановна прежде преподавала историю в местной школе, занималась краеведением. В начале прошлого века в церковь приходило много прихожан, жители всех окрестных деревень: Колбово, Немки, Стайки, Малиновка, Гоголь, Подлужье… У входа в церковь помнит рассказчица большую икону Георгия Победоносца с копьем. То ли в 37-м, то ли в 38-м году в Чигиринке по хатам ходили местные женщины-большевички с агитацией. Мол, не нужна в Чигиринке церковь, надобно ее закрыть. Для этого и собирали подписи всех жителей, требовали у ее мамы расписаться в какой-то бумаге. Мама Валентины Ивановны еще девочкой была певчей в храме, наотрез тогда отказалась расписываться. Большевички ушли без ее подписи. Но все же через некоторое время церковь закрыли, колокола с колокольни сбросили, на веревках сняли кресты. Валентина Ивановна видела, как это было… Вскоре сделали большевики из церкви клуб, соорудили там сцену. Однажды в клуб даже приезжали выступать какие-то городские артисты. Но просуществовал он недолго. Сделали потом зерносклад. А местного батюшку репрессировали еще до этих событий. Отец Дмитрий уточняет рассказ старожила:
— Был в местной церкви настоятелем иерей Марк Тиум-Буфалов. По архивным сведениям, арестован в 1936 году, погиб в советских лагерях…
— А в годы войны немцы нашли другого священника, поручили вести службы местному учителю, — продолжает свой рассказ Валентина Ивановна. — Во время службы по поручению немецкого командования он все призывал прихожан молиться за победу Германии. Слушали его люди, никому это не нравилось, ведь у каждого были дети, близкие на фронте или в партизанах. Вот один прихожанин и посоветовал новому батюшке «молиться за все воинство», чтобы и немцам угодить, и своих односельчан не обидеть. Так и молился священник до тех пор, пока его не расстреляли партизаны за пособничество немецким властям. Когда деревня и церковь горели, мы все прятались в землянках в лесу. В деревне никого не оставалось, кроме одной больной женщины, которая ходить сама не могла, а вынести ее не успели. Сгорела эта женщина вместе со своей хатой. На всю деревню уцелели только два недостроенных сруба и один дом.
По словам Валентины Ивановны, у местных жителей были тогда свои предположения: почему уцелела эта хата. Поговаривали, что принадлежала она местному полицейскому, который пожалел родной дом. Вернувшиеся на пепелище люди тогда не раз поминали этого полицейского, мол, оставил им свою хату, чтобы было где хлеб испечь…
Поделилась Валентина Ивановна и своими версиями названия Чигиринки. Первая версия связана с казачьими полками из украинского Чигирина, располагавшимися когда-то в здешних местах. Версия вторая объясняется давними промыслами чигиринских жителей, которые занимались сплавом леса по Друти. Некоторые тяжелые дубовые бревна с плотов падали в воду, тонули, их приходилось доставать специальными приспособлениями, которые называли «чыграмi». В сочетании со словом «рыны» (местное название оставленного рекой русла) и получается Чигиринка.
Валентина Ивановна отправляет нас в соседнюю деревню Подлипки к восьмидесятилетней Лидии Евдокимовне Семеновой, у которой есть своя необычная история, связанная с храмовой иконой.
Лидия Евдокимовна, несмотря на почтенный возраст, помнит прежнюю церковь превосходно:
— Из соседних деревень, Борки, Подселы, Стайки, сюда приезжали венчаться молодые. А местный батюшка, бывало, школьникам раздавал по пять копеек, этого хватало на нехитрое угощение. Как сейчас помню икону Божией Матери Казанской. Над Царскими Вратами Тайную Вечерю, к которой ставили девять свечек на Пасху, клали хлеб. Помню в церкви «пратасеi», такие шторки с красной и черной полосами, крестиком, которые батюшка давал тем, у кого в доме был покойник. «Пратасеi» нужно было повесить на окна, чтобы все знали: в этом доме душа готовится в мир иной. В детстве я любила в церковь ходить. Когда наши «партейцы» стали иконы в гумно сносить, чтобы затем их спалить, спокойно на это смотреть не могла. Пробралась через оконце в гумно и выкрала одну икону. Сильно тогда ногу поранила о разбитое стекло. Я свою икону — Тайную Вечерю — берегла дома, а все остальные сгорели. Когда немцы решили церковь открыть, я с другими женщинами пошла наводить там порядок, мыть полы. Подумала: как церкви быть без иконы? И вернула свою икону на ее место. Так моя икона и сгорела вместе с церковью.
Мы рассказываем Лидии Евдокимовне историю возвращения в храм другой иконы и задаем свои вопросы: когда икону могли вынести из храма? Действительно ли она из чигиринской церкви?
Лидия Евдокимовна заверяет, что все иконы из чигиринской церкви она помнит и, конечно, узнает. Федор Сергеевич Прокопов показывает ей недавний снимок на цифровом фотоаппарате:
— Узнаете?
— Это три девочки! Помню! Конечно же, узнала! Из нашей церкви! Вот чудо!
Несколькими минутами позже Лидия Евдокимовна объясняет:
— После того как «партейцы» колокола и кресты сбросили, церковь стояла открытая. Видно, у кого-то душа болела, вынес икону, чтобы сберечь. Сберегли…
На обратной дороге в Бобруйск отец Дмитрий говорил о том, что во всем есть промысел Божий. Обретенная храмом икона трех великомучениц — это еще одно открытое окно в мир духовный.
Галина ЧИРУК
Фото Федора ПРОКОПОВА
