Самый известный бобруйский памятник мог бы выглядеть совсем иначе. Об этом нам рассказал бобруйчанин Андрей Андреевич СЛУПИЦКИЙ.
Муза и военспец
— В 1985 году я был и. о. заместителя командира по вооружению 5‑й Гвардейской танковой армии. В марте меня вызвал к себе командарм генерал-лейтенант Валерий Иванович Фурсин. В кабинете у него сидел незнакомый мне человек, гражданский.
— Познакомься, это архитектор из Минска, — сказал командарм (фамилию архитектора я, признаюсь, позабыл). — Он работает над проектом реконструкции площади — той, где танк-памятник стоит. 40‑летие Победы уже скоро, и площадь по такому случаю решили обновить. Хочет вот с танкистами посоветоваться насчет этого.
— Собственно, проект-то уже готов, — включился в беседу архитектор. — Но посоветоваться действительно хотелось бы.
Я смутился.
— Может, вы бы сами и посмотрели этот проект? — обращаюсь к командарму.
— Нет-нет, — ответил он. — Ты у нас техник, это как раз по твоему профилю вопрос. Так что глянь, посоветуй, если что. Ну, и сразу думать начинай о том, как танк подкрасить и подремонтировать, чтобы выглядел как новенький.
Архитектор разложил на столе бумаги. Я заглянул в них…
«Кто это придумал?»
— Проект нового памятника, если в трех словах, был таков: танк планировалось установить на трубе диаметром в полметра на высоте примерно метров пять. Такой себе танк, парящий над площадью…
Я почесал затылок.
— Кто это рисовал? — спрашиваю.
— Я, — смущенно отвечает архитектор. — А что? По-моему, очень красиво будет.
— Был бы это самолет — было бы красиво, — поясняю. — А с танком… Во‑первых, катки провиснут, а с ними и гусеницы. Получится ерунда. А во‑вторых, что люди-то увидят? Днище танка?
— Н‑да, ваша правда, — промолвил автор. — Что ж делать-то теперь? Вот вы что предложите?
— Да не надо ничего особо выдумывать. Приспустить на землю, на низкий постамент. Ну, возможно, стоит дать восходящий угол — небольшой, градусов в десять. Как будто он через окоп прыгает.
— Добро, — говорит архитектор. — Надо только побыстрее все сделать, чтобы успеть к 9 мая новый проект утвердить.
— Давайте, — говорю. — А мы тут сам танк пока переберем, подкрасим, почистим…
И тут вступает молчавший все это время командарм:
— Да что почистим — мы на него новый движок поставим, и он на постамент своим ходом въедет. Вот это действительно красиво будет!
Не знаю — может быть, он это просто так сказал, в порядке обсуждения. Но мы ж люди военные, для нас слово командира — приказ. Именно так я и рассудил тогда.
— Можно попробовать. Надо только выяснить, есть ли у нас запчасти к 34‑ке. Там, похоже, не только движок менять придется…
Стоп, машина!
— Возможно, я кого-то разочарую, но танк, который стоит на площади Победы, не «тот самый», на котором ходил в бой генерал Бахаров. Модели у них одинаковые — Т‑34–76, да и по годам выпуска наш соответствует — он сошел с конвейера в 1941 или 1942 году. Его боевой путь завершился недалеко от Бобруйска. Что интересно — на нем нет боевых повреждений. Похоже, машина просто выработала свой ресурс.
Все это я узнал, когда танк был доставлен в Киселевичи на рембазу. Я создал спецбригаду, поставил задачу — разобрать все силовое отделение. Сразу выяснилось, что работы предстоит валом: все нутро танка успело прогнить. Шутка ли — 40 лет с войны прошло… Движок, как и предполагалось, надо было менять полностью. А заодно и радиатор, и аккумулятор… Словом, проще перечислить, чего не надо было делать.
Зато на мою заявку, посланную в округ, быстро пришел ответ: на складе в Клецке есть все нужные детали. Мы послали туда две машины и привезли в Бобруйск все необходимое для нашего плана. Сами тем временем вытащили мусор из танка, отдраили его как следует. Тогда на рембазу приехал командарм — он очень беспокоился за нашу работу. Сам заглянул внутрь — и…
— Да тут одна гниль и ржавчина, — говорит. — Похоже, не бегать ему больше никогда.
— Ну почему же, — отвечаю я. — Детали у нас есть, работу мы знаем. Вот только время…
— А сколько вам надо времени?
— Месяц. Ну, как минимум недели три.
— Нет, не уложимся, — рассудил командарм. — Архитектор уже утвердил новый проект. Теперь ждем из Минска комиссию, которая должна принять все на месте. Приедет она через неделю. Так что — внутренностями особо не занимайтесь. Что успеете — поставьте на место, что не успеете — и не надо. Все равно на постамент его тягач «проводит».
— Нам еще заварить его как следует надо, товарищ командарм, — говорю я. — А то, знаете, всякое бывает…
9 мая 2016 года
Чтобы не было беды
— Я знаю, что памятники-танки, коих много на территории нынче бывшего, а тогда настоящего СССР, ставятся на постаменты в разном технсостоянии. Но главное — вопрос безопасности. Я слышал, что кое-где забывали заваривать люки, клинить башню, и из-за этого случались трагедии. Об одной из них слышал лично. В середине 1960‑х в украинских Черновцах десятилетний подросток сумел забраться внутрь танка, захлопнул люк, а открыть его уже не смог. Парнишку искали по всему городу и окрестностям, поиски не раз приводили к танку, но — из наглухо задраенной железной машины не было слышно криков ребенка. Нашли его только тогда, когда он уже умер…
Я все это пересказал командарму. Он поручил: люки заварить, пушку и башню зафиксировать в «правильном» положении. Попутно мы еще кое-что доделали. Например, поставили новые наружные топливные баки вместо проржавевших старых — тут пригодились те запчасти, которые «подарили» нам в Клецке. А вот передний и задний буксировочные тросы пришлось брать современные — старых попросту не нашлось.
Спасибо деду за памятник
— За неделю до 9 мая мы установили танк на его нынешнюю позицию: ночью притащили на площадь тралером и затащили на постамент. Но — тот самый 10‑градусный угол наклона дал о себе знать: передние катки провисли. Мы как следует натянули гусеницы, пришлось даже укоротить их на два звена. А затем по натянутой нити домкратом поднимали катки и приваривали к корпусу каждый балансир. Так что теперь этот танк можно только тянуть по абсолютно ровной дороге…
На башню мы нанесли номер 300 — такой был на настоящем танке Бахарова. Белой краской покрасили обода катков — пусть «не по уставу», но так красивее, появляется объем. Еще пара мелких штрихов — и готово!
Какую благодарность я получил за эту работу? Да простое «спасибо». Причем самое ценное «спасибо» — от своего внука. Я рассказал ему, что ремонтировал этот танк. И теперь, когда он приезжает в гости, мы первым делом идем гулять на площадь Победы.
Андрей ЧИЖИК
Фото Виктора ШЕЙКИНА
и из открытых интернет-источников
