Как фронтовое братство (и немножко подарков) прописали шинный комбинат в Бобруйске? Когда рядом с городом плескались воды подземного моря? Как московская Олимпиада чуть не оставила Дворец искусств без окон? Бобруйск, о котором вы вряд ли знали — в воспоминаниях экс-заместителя директора шинного комбината Романа Михайловича ЕРЕНБУРГА.
Из руин вставали города…
— Я коренной бобруйчанин: родился в нашем городе ровно 75 лет назад — в феврале 45‑го. Мама почти всю войну провела на Карело-Финском фронте — врачом медсанбата, а зимой 45‑го, после демобилизации, сначала забрала моего старшего брата из Новосибирска, а затем вернулась в родной Бобруйск. Наверное, многие видели по архивным фото, как был разрушен город после боев в 44‑м. Но — вот чудо — наш дом на Октябрьской оказался цел! В этом самом доме на соломе я и родился — роддома тогда, понятное дело, еще не было.
Учился в 9‑й школе. Затем был Могилевский строительный техникум, после него — служба в армии, в строительных войсках. Служил далековато от дома — в Узбекистане. Его столица — город Ташкент — 26 апреля 1966 года была почти полностью разрушена страшным землетрясением: весь центр города лежал в руинах. На восстановление его прибыли в числе прочих 16 военно-строительных отрядов. Конкретно наш отряд строил Сергели — на тот момент город-спутник Ташкента, сейчас — один из его районов. Знак «Строителю Ташкента» я храню до сих пор.
Партизанские «рейды» в Москву
— На шинный комбинат я пришел в 69 году — простым инженером-строителем. Стройуправление тогда размещалось в щитовых домиках возле поворота с Минской улицы к кожкомбинату. Неподалеку, кстати, находился гражданский аэродром. Да, не все уже это помнят, но когда-то в Бобруйске был собственный аэродром — настоящий, с авиарейсами в другие республики Союза. Перед началом строительства комбината его перенесли в Сычково. Помню, хотели обустроить там бетонную взлетно-посадочную полосу, но проект не согласовали военные: бетонка, мол, демаскировать будет…
А знаете, почему вообще шинный комбинат построен именно в Бобруйске? Вариантов было несколько, и все прекрасно понимали, что строительство такого предприятия даст мощный толчок развитию города: вырастет население, появятся новые районы, объекты соцкультбыта и многое другое. Так что тут было за что побороться.
Насколько мне известно, все решило… фронтовое партизанское братство. Начальник бобруйского порта, бывший знаменитый разведчик-диверсант Константин Григорьевич Василевский и его друг — человек-легенда Кирилл Прокофьевич Орловский давно уже обсуждали, что бы эдакого можно было сделать для города. Поэтому, когда возникла идея с шинным комбинатом, они сразу вышли на влиятельных людей из Москвы — ветеранов партизанского движения. Как рассказывали вполголоса, немало отправилось тогда подарков в столицу …
«Планета»-комбинат и его «спутники»
— Итак, в 1963 году Совет министров СССР принял постановление, в котором предусматривалось строительство Белорусского шинного комбината в Бобруйске. Само строительство стартовало в 1965‑м. Центром стройплощадки стала территория, на которой располагалась городская свалка, поэтому начать все пришлось с большой уборки…
Первым директором комбината, который на тот момент был огромной стройплощадкой, стал Валентин Иванович Кравченко. Он, конечно, прежде всего был партработником, а не производственником. Поэтому настоящая работа закипела тогда, когда пост директора занял Геннадий Павлович Потылицын.
Как и предполагалось, строительство комбината автоматически потянуло за собой развитие инфраструктуры: новые микрорайоны, троллейбусный маршрут, новые очистные сооружения, поликлиника (а затем и больница), детсады… Честно — мы, бобруйчане, старались сделать для города все. Разумеется, планирование и весь комплекс строительных работ велись в тесной связке с руководством горисполкома, с главным подрядчиком — стройтрестом №13. Но кое-что мы все-таки добавляли «от себя». Например, санаторий возле химпредприятия должен был быть построен по тогдашним нормам, а вот бассейн комбинат строил уже хозяйственным способом — за свои средства и своими силами.
Стал бассейн вдвое длиннее
Место для строительства санатория выбрал тогдашний замдиректора по строительству Анатолий Михайлович Шкуринский — сразу сказал: «Место я знаю, отличное место! Озеро рядом, красота!».
По изначальному проекту бассейн должен был быть 25‑метровым. Вдвое длиннее его сделала… грядущая Олимпиада: тогда вся страна к ней готовилась, все об этом говорили, именно поэтому Геннадий Потылицын и спросил у проектировщиков: «А олимпийская сборная сможет здесь тренироваться?». Объяснили, что нет — для полноценной подготовки нужна 50‑метровая чаша. Директор и сказал: «Сделайте так, чтобы могла». Так на проекте появилась резолюция: «Разрешено увеличить объем здания».
Проект у бассейна интересный, необычный: у него висячая ванна, под ней расположены разные технические узлы. Для наполнения чаши пробурили три скважины — одну с обычной водой, другую с минеральной (до сих пор работает), а третью — глубиной 350 метров, к водам подземного моря. Именно водой из третьей скважины мы и заполнили чашу в первый раз. Представьте: вода изумрудно-зеленая, концентрация соли выше, чем на Балтике — красота необычайная! Но… сразу стало понятно, что соль очень быстро разъела бы трубы. Поэтому ту воду слили и заполнили обычной…
Бассейн мы ввели в декабре 75‑го и отпраздновали там Новый год. Помню, пригласили друзей-военных из частей Бобруйского гарнизона, и одного из них, который накануне получил новое звание, по такому случаю искупали в полной выкладке прямо в бассейне.
Что русскому хорошо, то немцу… тоже
Как председатель совета физкультуры комбината я поучаствовал в еще одном спортивном событии — масштабом, конечно, поменьше Олимпиады, но для города памятном и важном. В середине 70‑х у комбината появилась своя футбольная команда. Появилась, разумеется, не из воздуха: первый состав «Шинника» — это перебравшийся к нам всей командой знаменитый бобруйский «Строитель», футбольный клуб 13‑го стройтреста, во главе с тренером Геннадием Иосифовичем Штейнбуком. Уникальный был человек, до сих пор помню его команды с бровки: «Ты почему ему до сих пор ногу не оторвал, уже 50 минут игры прошло!»…
Дворец искусств изначально был заложен в генплане города, но строился на средства шинного. Стройка, которая завершилась в 89‑м, стартовала еще в 70‑х, и здесь в ход событий тоже вмешалась Олимпиада. Все лучшие стройматериалы тогда шли преимущественно на спортивные объекты, а нам по проекту необходим был алюминиевый профиль для окон. Чтобы его добыть, пришлось достучаться до Совета министров СССР. Утвердительную резолюцию на документе написал лично первый зампред Совмина Николай Александрович Тихонов.
Насчет гостиницы «Юбилейная», думаю, многие в курсе: она строилась в 80‑е для размещения иностранных специалистов. В те годы их на комбинате было немало — в основном немцы и итальянцы. Нравилось им тут у нас. Вопреки стереотипам, многие очень полюбили русскую баню. Один, помню, вышел из парилки, сел на лавочку и выдал: «Эх, хорошо! И зачем мы только с вами воевали?». В каждой шутке, как известно, есть доля шутки: оказалось, что один из немецких специалистов после войны находился в бобруйском лагере для военнопленных, работал на строительстве разрушенных зданий. Вот как бывает…
Времена и рубежи
В 80‑х я на несколько лет отлучился с комбината — в колхоз «Беларусь» в Осиповичском районе. Вернулся назад в 91‑м — на должность заместителя директора по капитальному строительству. Наступило новое, непростое время, но зато в тот период мне посчастливилось работать вместе с гендиректором Аркадием Кирилловичем Поляковым. Это действительно руководитель с большой буквы. Память такая, что компьютер позавидует: он из головы номера телефонов диктовал раньше, чем секретарша найдет их в справочнике. Или вот вспомнилось: проезжали мы с ним по кольцу на пересечении Минской и Гагарина и увидели, что на газоне пьяный мужик спит. Поляков — водителю: «Ну-ка останови». Машина остановилась. Поляков подошел к спящему, глянул, вернулся: «Нет, не наш. У нас таких нет». На всякий случай — на шинном тогда более 10 тысяч человек работало. Когда он проходил по цехам, то обращался к работникам по имени-отчеству. Конечно, людям приятно было, что глава предприятия их знает, помнит…
В 97‑м я стал замдиректора по коммерческим вопросам. Время продиктовало этот перевод: тогда самым важным было наладить крепкие связи для поставок нашей продукции на МАЗ, БелАЗ, МТЗ. Эпоха больших строек закончилась… Хотя, к счастью, к тому моменту все пункты гигантского плана строительства комбината и его многочисленных инфраструктурных спутников были уже выполнены. Последним масштабным делом было строительство корпуса завода СКГШ. Там непросто было: дело в том, что строился он на подземном озере. Мы применяли технологию «стена в грунте» — рыли котлован, осушали его, засыпали грунтом…
Знаете, я люблю пройтись сейчас по Даманскому, по улице 50 лет ВЛКСМ — по всему этому «новому Бобруйску». Приятно осознавать, что во многом здесь есть и частичка моего труда.
Беседовал Андрей ЧИЖИК
Фото Виктора ШЕЙКИНА и из архива «Коммерческого курьера»
Уважаемый Еренбург Роман Михайлович, поздравляем Вас с юбилеем! Желаем крепкого здоровья, счастья, благополучия, праздничного настроения и новых приятных событий в жизни!
Редакция «Коммерческого курьера»
