— Накануне годовщины освобождения Бобруйска я хотела бы рассказать военную историю знакомства моих родителей, встретившихся на фронте, вместе освобождавших наш город, в котором прошла почти вся их жизнь, — позвонила в редакцию бобруйчанка Валентина Федоровна Соловьева.
Родителей Валентины Федоровны уже четверть века нет в живых. Но в памяти дочери все так же свежи рассказы отца и мамы о военном лихолетье, любви и непростом военном счастье, несмотря ни на что…
Валентина Федоровна Соловьева
На фронт — в шестнадцать лет
Папа Федор Алексеевич Соловьев родом из Нерехтинского района Ярославской области (ныне Костромской области). Накануне войны он окончил десятый класс школы и решил поступать во 2‑е Ленинградское артиллерийское училище. Летом 41‑го все первокурсники в звании лейтенанта были отправлены на фронт.
Мама Римма Михайловна Степанова до войны окончила семь классов в Иссинском районе Пензенской области. В мае 41‑го в возрасте шестнадцати с половиной лет поступила в школу НКВД в Москве, где учили подрывному делу. И уже с первых дней войны Римма Степанова оказалась на фронте. Ходила с подрывниками на задания, подрывала мосты с эшелонами, брала «языков», была связной между подразделениями действующей армии и партизанами, позже после ранения стала медсестрой. Она боец 269‑й стрелковой дивизии Брянского фронта, полк №1020.
Марлевые подворотнички и коса
Мама рассказывала дочери, что и на фронте девушки хотели быть красивыми и аккуратными. Ухитрялись в минуты затишья шить из марли себе белые подворотнички для гимнастерок.
— У мамы была шикарная длинная коса. Когда в начале войны мама заболела тифом, то категорически отказалась ее отрезать. Совсем слабая от болезни она замотала косу в полотенце, чтобы никто не посмел тронуть ее волосы. А потом, когда утром сняла полотенце, оказалось, что коса сама отвалилась…
В начале войны зимой не хватало теплой одежды. Девушки надевали под шинели фуфайки. Теплые белые овчинные полушубки, валенки и рукавицы получила армия только в 43‑м. По рассказам родителей, немцы к тому времени, рассчитывавшие изначально на блицкриг, так и не обзавелись теплой одеждой. Они, как говорили в армии наши солдаты, «продавали дрыжжики».
Знакомство с лягушкой
А познакомились родители на Курской дуге.
— Очень странное у них было знакомство. С лягушкой. Может, в газету такое и писать не надо? — сомневается Валентина Федоровна. — Толгда стояла страшная жара и духота. И мама расстегнула гимнастерку. А какой-то особо шустрый молодой офицер неожиданно засунул ей за ворот холодную скользкую лягушку… Как мама от ужаса визжала! А лейтенант Федор не растерялся: быстро подбежал, засунул за ворот девушки руку и выбросил лягушку. Спас, одним словом. Так и началась любовь.
Несмотря на рвущиеся снаряды и смерть рядом, на войне тоже бывали минуты счастья. Спасали молодость и любовь. И папа, и мама хорошо играли на гитаре. В теплушках, землянках, просто под березой они играли на гитарах и пели песни Шульженко, Утесова. И мечтали о будущем. Папа сочинял стихи…
— Недавно я смотрела фильм о войне, — рассказывает Валентина Федоровна. — Там офицер обратился к командиру с просьбой записать ему в личное дело супругу. Я тогда подумала — все, как у моих родителей. Ведь отделов загс на войне не было. Маму записали в личное дело отца 27 августа 1944‑го.
Федор и Римма Соловьевы. 1945 г
Предсказание тарелочек
Мама рассказывала, что у девушек было принято гадать на тарелочках. Время от времени при возможности они устраивали такие спиритические сеансы. Спрашивали у вращающихся тарелочек, когда кто выйдет замуж, как будут звать суженого. На одном таком сеансе подруга мамы Аня Светелек спросила у тарелочки: «Когда меня убьют?». И тарелочка указала день и время. Подружки перешептывались и осторожно шутили. А в предсказанный день и час немецкий снайпер застрелил Анечку, неосторожно выглянувшую из окопа. Похоронили девушку в братской могиле под Светлогорском. Больше в части никто на тарелочках не гадал.
Папу спасала молитва
Папа и мама, рассказывает Валентина Федоровна, ходили вместе в разведку, брали «языков». Когда родители уходили на задание, сдавали на хранение все свои ордена и медали, оставляли документы, шли под вымышленными именем и фамилией. Когда мама отправлялась к партизанам, то у нее по легенде было имя Раиса Степаненко, все было засекречено. Мама давала подписку о неразглашении. И только через 25 лет после войны имена и фамилии участников операций были рассекречены.
Родители прошли вместе три года войны. Освобождали Быхов, Светлогорск, Рогачев, Бобруйск и Минск. По словам родителей, когда вошли в Бобруйск, то увидели руины. По дорогам нельзя было ни проехать, ни пройти. Кругом лежала брошенная фашистами техника. А Минск встретил лишь одиноко возвышающимися зданиями оперного театра и Дома правительства. Их видно было издалека сквозь почти полностью разрушенные улицы.
У папы не было за всю войну ни одного ранения. Бабушка маленькой Вале позже говорила, что за ее отца она молилась днем и ночью. А вот у мамы было два ранения. Оба тяжелые. Второе — 3 апреля 1945‑го уже под Кенигсбергом. Сама тяжело раненая, она вытащила с поля боя раненого командира полка. За это ее наградили орденом Красной Звезды.
Были у мамы и другие награды: орден Отечественной войны I степени, две медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга», «За взятие Берлина».
У папы — шесть орденов: два ордена Красной Звезды, орден Отечественной войны I степени, три ордена Отечественной войны II степени. Медали «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга», «За взятие Берлина».
С костылем на Берлин
По сути, родители не расставались всю войну. Прошли вместе дорогами I, II, III Белорусских фронтов. Расстались на какое-то время лишь после второго маминого ранения под Кенигсбергом. Отец с частью ушел дальше на Берлин, а немного подлечившаяся мама мечтала удрать на костыле из госпиталя. И это ей удалось! Связала простыни и на них с костылем ночью спустилась с третьего этажа… При этом рассуждала так: «Уже апрель 45‑го, война заканчивается. Федор ушел брать Берлин. Как это Берлин будут брать без меня?».
Потом долго с костылем догоняла свою часть. Направление подсказывали девушки-регулировщицы, подвозили на машинах братки-солдаты. И когда неожиданно появилась в части, муж изумился: «Ты откуда здесь?», в ответ: «А ты хотел Берлин брать без меня?».
Под перезвон наград
После войны родители служили в Белоруссии. Уручье, Станьково, Борисов, Печи, Колодищи, Осиповичи. Отец окончил артиллерийскую академию имени Фрунзе в Москве. В 1965 году его перевели служить в Бобруйск, в штаб 5‑й Гвардейской танковой армии. Демобилизовался он в звании полковника с должности заместителя начальника штаба ракетных войск и артиллерии 5‑й армии.
— В наших домах на площади Ленина всегда жили отставники. 9 мая все фронтовики надевали свои боевые награды и выходили на парад, — вспоминает Валентина Федоровна. — Надевали кители с наградами и родители. Когда они спускались по лестнице на праздник, я слышала перезвон орденов и медалей. А из соседних домов навстречу отцу и маме шли такие же фронтовики под перезвон наград…
Галина ЧИРУК
Фото из архива семьи Соловьевых
