В череде публикаций «Коммерческого курьера» о войне в Афганистане эта тема не затрагивалась никогда.
Грядущее 30‑летие вывода советских войск из Афганистана — весомый повод вспомнить о том, что в боевых действиях в пылающей южной стране участвовали летчики 200‑го Гвардейского Краснознаменного Брестского тяжелого бомбардировочного авиационного полка, местом дислокации которого был Бобруйск. Причем так сложилось, что «бобруйский след» в небе Афганистана долгое время оставался в числе тех фрагментов войны, которые если и не были строжайшим секретом, то во всяком случае не подлежали широкой огласке.
О событиях апреля 1984 года в небе над Афганистаном нам рассказал бобруйчанин Виктор Михайлович ИВАНОВ.
В. М. Иванов
Полет к северному сиянию
— Моя служба в авиации началась в 1965 году: сразу после школы я поступил в училище. Окончил его в 1969‑м, был направлен на Дальний Восток — в Воздвиженск. Направлению обрадовался: я заядлый охотник, а уж лучше места для такого увлечения не найти. Тогда же прочел книжку «Дерсу Узала» — и проникся… Места там действительно дивные. До сих пор вспоминаю, как летали к полярному кругу, любовались северным сиянием, сумками везли домой красную рыбу…
В 1975 году поступил в Военно-воздушную академию имени Гагарина, окончил ее в 1978‑м. В 1979‑м был назначен старшим штурманом в 200‑й Гвардейский Краснознаменный Брестский тяжелый бомбардировочный авиационный полк. Как раз к началу войны в Афганистане успел…
Подготовка к вылету с боевым применением, 1968 год. Справа – В. М. Иванов
Митинг в поддержку «предателя»
— Был конец 79‑го, мы уже даже к Новому году потихоньку начали готовиться, тем более я как раз в отпуске был. И тут полк поднимают по тревоге, поступает приказ о перелете на аэродром Энгельс.
Здесь надо небольшое отступление сделать — напомнить о том, что в тот момент в Афганистане происходило. В сентябре‑79 там меняется президент: смещен и убит Нур Мохаммад Тараки, на пост заступает Амин. Поначалу его воспринимали как союзника СССР, он даже заявлял о курсе на построение социализма. Поэтому, например, в Энгельсе политруки по-быстрому организовали митинг офицеров в поддержку Амина как законного лидера Афганистана. Голосовали там, резолюцию какую-то приняли… Но затем стала поступать информация, что Амин ведет двойную игру, вступил в закулисные переговоры с США. Следствием этого и стали в итоге легендарный штурм дворца Амина бойцами «Альфы» и «Зенита». Замполиты наши еще сокрушались: вот, мол, загогулина какая вышла — не того поддержали…
Вот тогда и возникли опасения на предмет того, что афганская армия не примет смены власти и пойдет на Кабул. Так вот — мы готовились бомбить расположения их воинских частей. Я как штурман каждую ночь просчитывал различные варианты бомбового удара. Но, на счастье, эти планы не пришлось воплощать в жизнь: армия примкнула к новому президенту Бабраку Кармалю.
Ту-16 на аэродроме в Бобруйске
Эскадрильи летят на войну
— Второй раз наш полк подняли по тревоге в апреле 1984 года. Война в Афганистане уже полыхала вовсю. Готовилась крупная операция в Панджерском ущелье («ущелье пяти львов» — в переводе с местного), где размещались формирования полевого командира моджахедов Ахмад Шах Масуда. В операции предполагалось задействовать — впервые в истории афганской войны — силы тяжелых бомбардировочных авиаполков дальней авиации.
С бобруйского аэродрома поднялись десять тяжелых бомбардировщиков, сводная эскадрилья, составленная из лучших экипажей. К сожалению, по прошествии времени не вспомню уже фамилии большинства бобруйских авиаторов, которые приняли участие в этой операции. Помню, что над планами мы работали вместе со штурманом С. М. Козаком. Командиром отряда был майор С. Г. Барашков. Точно в отряде были В. С. Беловицкий, А. Р. Дувакин, А. Д. Смолянинов, Н. А. Баринов, В. Л. Захаров. Некоторых из них уже нет в живых...
Вылетали мы с повышенной бомбовой загрузкой — каждый нес 24 пятисоткилограммовых бомбы. Это было рискованно: при таком взлете можно и покрышку порвать, и не удержаться на полосе…
Мы совершили перелет на аэродром Карши в Узбекистане. По первоначальному плану должны были сразу же лететь на боевое задание, но в СМИ зарубежных стран поднялся шум: мол, русские будут бомбить по площадям, как американцы во Вьетнаме, пострадают мирные жители… Наш вылет перенесли на сутки, затем еще раз. А потом из разведданных стало известно, что моджахеды выводят силы из района удара. И тогда поступил приказ…
Взрывы ракет и «трассы» очередей
— Первый боевой вылет мы совершили 20 апреля. При подлете к цели — дворцу Шах Масуда — было облачно, нам пришлось подняться с шести до восьми тысяч метров. Это важно: дело в том, что как раз в то время у моджахедов появились переносные зенитно-ракетные комплексы, способные поражать воздушные цели на высоте до 3,5 тысячи метров. Поэтому облака в этот день «вывели» нас из зоны поражения.
Это я к чему: не думайте, что наш вылет был такой себе «дачной поездкой». Нас пытались сбить, по нам вели огонь. Я услышал, как за нашим первым самолетом раздались два хлопка. Пилот спросил: «Похоже, у ведомого выхлоп двигателя?». Я ответил: «Это не выхлоп, это ракета!».
Разведданные свидетельствовали, что эффект от нашего первого вылета был, скажем так, ниже ожидаемого: моджахеды уже успели покинуть этот район и выходили из Панджерского ущелья. Поэтому на следующий день мы работали по новым целям: одна группа сбрасывала бомбы на перевал, где пролегала тропа, вторая — наша — на населенный пункт, который был перевалочной базой боевиков.
В этот день в небе не было ни одного облачка. А выходить на цель нам надо было на высоте три тысячи метров (притом, что горы в этом районе высотой около километра). С учетом событий дня вчерашнего — было тревожно… Но, похоже, весь свой запас ракет для ПЗРК моджахеды уже израсходовали. Они обстреливали самолеты из ДШК — старых советских пулеметов времен Великой Отечественной. Но трассы — их было хорошо видно в чистом небе — загибались дугой, не доставая до летящих машин…
В книжках не значились
— Были спланированы и дальнейшие бомбовые удары, но поднявшийся в прессе шум их «обнулил». Еще 20 дней мы пробыли в Узбекистане, а затем вернулись в Бобруйск. Поначалу нам дали указания не распространяться по поводу этих боевых вылетов, даже запретили писать о них в летных книжках. Но впоследствии многие летчики и штурманы получили боевые награды — в основном ордена Красного Знамени. Нашла награда и меня. Я к тому моменту служил в штабе в Смоленске. Возможно, поэтому был награжден не «знаменем», а орденом «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» III степени.
Андрей ЧИЖИК
Фото Виктора ШЕЙКИНА, из архива Виктора ИВАНОВА
и wikireading.ru
